Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти - Страница 112

112

— А поле? — Мамонт указал на пашню. — Ты решил заняться ещё и сельским хозяйством?

— Нет, и это от нужды. Нынче я первый раз встречал перелётных птиц. И не хватило на всех запасов зерна. Поэтому я посеял ячмень.

— Не проще ли купить зерна? — засмеялся Мамонт. — Ты же один не успеешь строить дом, пахать, сеять, убирать урожай…

— Я должен успеть. Потому что мой труд имеет двойное назначение.

— Двойное?

— Нет, даже больше, но мне важно двойное. — Иван Сергеевич взял лом, намереваясь спуститься на землю. — Извини, Мамонт, мне сегодня нужно уложить ещё семнадцать камней. Пойдём и поговорим на ходу. Я буду перетаскивать камни и одновременно разговаривать.

— Давай я тебе помогу!

— Спасибо, но я должен делать всё сам. И один. У нас с тобой разные уроки. И судьбы разные.

Глыбы серого известняка он брал у дороги за пасекой — добрых триста метров от стройки! Технология передвижения их была отработана и доведена до совершенства. Афанасьев не делал ни одного лишнего движения, орудуя вагой. И успевал ещё говорить.

— Не легче ли камни скатывать с горы? — спросил Мамонт. — Пусть больше расстояние, но ведь под гору!

— Легче, — согласился он, всаживая рычаг под глыбу. — Я уже скатывал… Но мне нужно, чтобы было труднее. А труднее, когда камень втаскиваешь на гору. Чтобы было двойное значение.

— Какое же второе?

Иван Сергеевич на секунду замедлил движение, словно поразмыслил: сказать — не сказать? — и решил положительно.

— Ко мне приходил Авега… Принёс хлеб и соль… Ты же помнишь, что со мной случилось? Там, в «империи» Тойё?.. Меня травили уколами, ты знаешь. А избавиться от страха перед Хамарой ничем невозможно, лекарства не помогают… Авега сказал, что у меня размягчился мозг. Это действие препарата… Я находился в состоянии Великого Хаоса. Я — человек Земной, а стал Земноводным, размягчился мозг, — он на мгновение вскинул глаза. — Впрочем, ты Вещий, что тебе рассказывать… Поэтому я стал терять память и жил иллюзиями. Я здесь так воевал с Хамарой…

— Воевал? — переспросил Мамонт.

— Каждый день, утром и вечером… Выдерживал такие атаки! А наши так ни разу и не пришли на подмогу. Один против всего Дальнего Востока… Ну и проиграл все сражения. Не хватало ракет, — он вздохнул перед тем, как в очередной раз опрокинуть глыбу. — Авега мне сказал: чтобы мозг снова затвердел до нормального состояния, надо испытать земное притяжение. Иначе так и будешь воевать сам с собой.

— И как же ты его испытываешь?

— Да это не сложно. Земля притягивает, если её обрабатывать и строить. Вот потому я строю дом и пашу поле… Знаешь, и дело идёт на поправку. Я уже стал вспоминать детство… И не тянет больше играть в войну.

— Ты избавился от страха перед Хамарой?

— Когда построю дом и сниму урожай — избавлюсь, — перекантовывая глыбу, проговорил он. — Надо трудиться, как пчела… У меня была предрасположенность к размягчению мозга, потому препарат Тойё подействовал. Я же любил сладострастие… Это прямой путь к Хаосу.

Между разговорами Афанасьев докатил камень до стройки и, не снижая темпа, потащил его наверх. Это была самая трудная часть.

— Ещё шестнадцать! — хрипло проговорил он и сорвал с себя рубаху, стал отжимать её, как отжимают половую тряпку.

На его теле оказались вериги — мелкоячеистая сетка, сплетённая из тонкого, деревянно-прочного каната. Кое-где многочисленные узлы растёрли кожу до крови, из подсыхающих корост сочилась сукровица…

— Это тебе Авега велел надеть вериги? — спросил Мамонт.

— Нет, я сам себе велел, — признался Иван Сергеевич.

— Но зачем? Зачем?!

— Тебе этого не понять, Мамонт… Хотя, да, ты теперь — Вещий, всё понимаешь, всё знаешь наперёд.

— Не знаю, Иван!

— Хорошо, скажу… Когда я в веригах, меня не касаются руки гейш, — он первый раз улыбнулся. — Я нашёл способ, как вытравить их из чувств. Это у меня рабочие вериги, щадящий вариант. На ночь я надеваю рубашку из колючей проволоки.

Иван Сергеевич направился вниз, за очередным камнем, и Мамонт пошёл за ним.

— Ты стал одержимым. Или блаженным, — усмехнулся он. — Не узнаю тебя…

— Ну, до твоей одержимости мне ещё далеко! — отпарировал Афанасьев. — Рассказал бы, избранник Валькирии, где был и что видел. И куда теперь путь держишь? Я слышал, на Балканы? В Землю Сияющей Власти?

— От кого ты слышал?

— У меня единственный источник соли — Авега.

— На Балканы мне нет пути, Иван…

— Ладно, можешь не признаваться, если не доверяешь, — чуть обиделся Иван Сергеевич.

— Я доверяю тебе!

— Ничего, Мамонт, я же всё понимаю… Но погоди, вот построю дом, сниму урожай…

— Мне уже достаточно того, что я увидел, — заверил Мамонт. — Я верю, ты выйдешь из Великого Хаоса. А мне на самом деле путь в Землю Сияющей Власти закрыт. Стратиг не даст мне урок Страги Запада.

— Почему? Он хочет опять изменить твою судьбу?

— Нет, никто не в состоянии изменить судьбу… Страгой Запада может быть только Вещий Гой, каким был Зелва.

— А ты… ты не получил титул Вещего?.. Как же так, Мамонт? — Иван Сергеевич даже остановился. — Ты ходил в пещеры, спускался в копи добывать соль. И не добыл её? Ты был допущен к Весте и не стал Вещим?.. Зачем ты обманываешь? Я не принесу тебе вреда…

— Это правда, Иван!.. Я не смог прочесть последнюю Книгу — Книгу Будущности.

— Не смог или не захотел?

— Не захотел.

Иван Сергеевич поднял на плечо вагу и молча шагал до своего карьера. И лишь там вдруг первый раз присел, отвлечённо глядя перед собой.

112