Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти - Страница 45

Если Воробьёву удавалось провести какую-то операцию чисто и самостоятельно, он непременно старался, докладывая результаты, навести ещё и блеск. Арчеладзе знал эту его привычку и потому не выразил никаких эмоций.

— Сейчас… Только съем вот это… блюдо. По-моему, ты его уже один раз съел. Такое ощущение, что всё уже пережёвано.

— Никанорыч, ты ничего не понимаешь в грибах! — искренне заявил Воробьёв. Это называется — грибная икра. Приготавливается из перезревших или червивых грибов. Конечно, после специальной обработки. Ну вкусно же? И посмотри, сколько там лука!

Он ждал похвалы либо удивления, откуда взялся лук, да и соль, котелок, ложка, — но этого «кошкодава» всегда приходилось держать в узде: стоит раз похвалить, как тут же допустит промах. Арчеладзе выскреб икру, так и не заметив в ней лука, облизал ложку.

— Ну давай теперь твоего пленного, на второе. Кстати, кто он такой?

— Кажется, из негласной охраны, — предположил Воробьёв. — Тут километрах в трёх есть деревенька, на первый взгляд, брошенная, пустая. Но ничего не тронуто. Кругом же всё разграблено, а тут домики — заходи и живи. Я хотел зайти, а этот приятель вырос передо мной, как гриб. Говорит только по-английски, так что мы с ним не столковались. Но дерётся хорошо, чувствуется школа спецслужбы.

Пленный сидел в яме под танком со снятыми гусеницами, связанные руки торчали между катков, обхватив балку торсиона. Воробьёв отвязал его, вытащил из ямы и усадил к броне. Чувствовалось, что он подавлен и обозлён от своего положения и вида: осенний камуфляж уделан в грязи, глаза заплыли, сквозь разбитые губы чернеет прореха пары выбитых зубов.

— Оружие у него было? — спросил Арчеладзе, разглядывая пленного.

— А вот! — Воробьёв вынул из-под куртки итальянский пистолет-пулемёт «Беретта» с глушителем. — Классная штука, стоит на вооружении американских спецслужб. И посмотри, какая радиостанция. Я такой ещё не видел. Но ни документов, ни нашивок — всё чисто.

Пленный прислушивался к разговору, языка не понимал, однако угадывал, о чём идёт речь.

— Встать! — приказал ему по-английски полковник.

Тот медленно разогнулся, опершись спиной о броню, смотрел пытливо и тяжело.

— Гляди, Никанорыч, он здорово ногами работает, — предупредил Воробьёв.

— Возьми котелок, принеси воды, — распорядился Арчеладзе, поигрывая «Береттой». — Бегом!

Когда Воробьёв умчался вдоль траншеи, пленный разлепил губы.

— Моё подразделение находится здесь в составе миротворческих сил ООН, шепеляво проговорил он. — Всякое задержание и разоружение незаконно, кем бы вы ни были.

— Тебя как зовут? — просто спросил Арчеладзе.

— Меня зовут Мартин Кинг. Я офицер Гражданской полиции ООН.

— Очень приятно, полковник Арчеладзе, — представился он, замечая, как звучание фамилии обескуражило пленного.

— Вы француз? Или голландец?..

— А как ты считаешь, Мартин?

— Меня смущает язык. Вы говорили на каком-то славянском языке!

— Не на каком-то, свинья, а на русском! — выразительно сказал полковник.

— Да, я знаю, русские стоят там, — он указал направление. — Но ваш батальон тоже входит в состав миротворческих сил. Почему меня задержали? Я называл пароль вашему подчинённому!

— Понимаешь, он не говорит по-английски, — Арчеладзе отвёл предохранитель и выстрелил в землю, между ботинок пленного. — И знает всего два слова — да и нет. А потом, ты же первый попытался его задержать?

— Я действовал по инструкции! Он занимался мародёрством!

— Что он делал конкретно?

— Проник на охраняемую территорию и выкапывал овощи.

— Какие овощи?

— Лук. Там на грядках есть лук!

— Ты что же, старина, грядки там охранял? — засмеялся полковник, хлопая по плечу. — Гражданская полиция ООН стережёт грядки! Не мир в Боснии, а какой-то лук! Обязательно расскажу это журналистам!

— Я охранял объект, — просвистел в щербатину пленный. — А ваш подчинённый проник на территорию!

— Так вот знай, Мартин Кинг, — Арчеладзе вытер наигранные слёзы. — Сходить в огород за луком у нас в России не считается мародёрством. И полагаю, никакая международная конвенция не признаёт это действие за преступление. Не так ли?

— Есть строгое разграничение полномочий, — заявил он. — Ваши подчинённые не имеют права вторгаться в зоны, охраняемые нашим контингентом войск. Это обусловлено Протоколом! Меня не интересует, что принято у вас в России!

— Ну, будет тебе, Мартин, — примирительно махнул рукой полковник. — Мой офицер взял немного лука, чтобы приготовить грибы. Стоит ли поднимать скандал?

Подавленность пленного сменилась возмущением.

— Ваш офицер проник на особо важный объект! Обезоружил охрану!..

Арчеладзе выстрелил ещё раз, теперь в грязную, отвисшую у ботинка штанину — пленный непроизвольно дёрнулся, потянулся связанными руками к ноге.

— Ты сам отдал эту игрушку! Офицер доложил, что ты, парень, сам сдался в плен. О чём я вынужден доложить в объединённый штаб.

— Это неправда! Я пытался задержать!..

Вернулся Воробьёв с котелком желтоватой дождевой воды, и Мартин, увидев его, мгновенно замолк.

— Вот видишь, — назидательно проговорил Арчеладзе. — Мой офицер готов подтвердить это под присягой. А если ты не согласен, старина, то он лишит тебя ещё пары зубов.

В щёлках его распухших глаз мелькнула ненависть.

— Лично вам это будет стоить карьеры. Вас немедленно вышвырнут из Боснии вместе с солдатами.

— Умой ему физиономию, — сказал Арчеладзе Воробьёву. — Не годится с такой рожей возвращаться в свою полицию.